Марчелло Мастроянни блистательно воплощал на экране самоуверенных красавцев и рефлектирующих интеллигентов, ленивых сибаритов и скромных служащих, став символом одного из самых обаятельных кинематографов мира - итальянского неореализма 50-60-х и "авторского кино" 60-70-х. В течение нескольких последних лет своей жизни Мастроянни откровенно беседовал с патриархом итальянской журналистики Энцо Бьяджи: это не было интервью в обычном смысле этого слова. Мастроянни вспоминал о своей молодости, пришедшейся на годы тоталитаризма и "экономического чуда" в первые послевоенные годы. Он признавался, что зарабатывал миллионы, но с чисто средиземноморским легкомыслием спускал их. Спорил с газетчиками, которые величали актера, известного своими бессчетными похождениями и внебрачной дочкой от Катрин Денев, "латинским любовником". Он говорил о ярких творцах и не менее ярких женщинах, встретившихся ему на жизненном пути (в первую очередь - Софи Лорен и Фэй Данауэй, его последней трагической любви). И, конечно, восхищался своим великим другом - Федерико Феллини, чьим "альтер эго" он стал. Развернуть полностью